Г. Почепцов: «Западный мир ожидает революция среднего класса».

0

Уже ни для кого не секрет, что в современном мире новейшие кибернетические технологии используют в качестве оружия против политических противников. В частности, появилась информация, что западные страны широко используют в арабских странах, в том числе и в Ливии, особый вид современного оружия — кибернетическое или психологически-информационное. При этом, что же собой конкретно представляет это оружие, достоверно не известно никому. Сообщается лишь, что оно позволяет осуществлять оперативные действия в закрытых правительственных компьютерных сетях, а также телекоммуникационных системах. Предоставляя возможность прямого и неожиданного выхода практически на любую службу и даже конкретное лицо, такое оружие позволяет оказывать сильнейшее психологическое давление как на правительство, так и на воинские подразделения, доходя до их самых низших эшелонов.

Кореспондент «ГолосUA” обратился к эксперту в этом вопросе, доктору филологических наук, профессору Георгию Почепцову с просьбой прокомментировать это и дать свою оценку ситуации, которая сейчас происходит в арабских странах.

— Можно ли назвать действия Запада в арабских странах кибервойной? Чем такая война принципиально отличается от традиционного ведения военных действий?

— Кибервойна — это одно, а психологическая — другое. В арабском мире не было кибервойны, если не считать отключения Интернета самими же властями. Никакая кибервойна не может вывести на улицы тысячи протестующих. Их выводила ситуация обостренного ощущения своей ненужности для государства, и в мире сейчас до 130 миллионов молодых людей в разных странах, которые находятся в таком состоянии. Кстати, З. Бжезински назвал их «революционерами в ожидании». Вот они легко повторяют опыт, который видят на экранах компьютеров или телевизоров.

Современный мир маргинализует тех, кого не любит. Сегодня — это молодежь. Во французскую революцию — это была возникшая тогда впервые буржуазия, для которой не было места в том аристократическом распределении власти, который наличествовал на тот момент.  В оранжевую революцию, которую даже определяли как бунт миллионеров против миллиардеров, активным был средний класс, который считал, что ему не дают расти так, как он хочет. Кстати, по анализам британских военных, будущая революция в западном мире  через лет двадцать ожидается именно от недооцененного среднего класса, а не от рабочих и крестьян.

— Какие именно технологии используются в данном случае?

— Информационные технологии в виде социальных сетей Твиттер или Фейсбук использовались для передачи опыта и «заражения» протестностью. Уже за два года до данных событий началось это обучающее объединение групп молодежи Туниса и Египта.

Когда протесты начались, через эти же сети пошло их освещение, в первую очередь направленное именно на Запад. Потому, что только помощь внешнего мира могла сломать ситуацию. А внешний мир может реагировать только тогда, когда ему продемонстрируют массовость голосов против.

Украина активно поднимала людей с помощью телевидения, которое позволило делать из зрителя не пассивного, а активного участника. Кстати, современный терроризм не имел бы той силы, если бы не было телевидения. Поэтому терроризм каждый раз создает все более «зрелищное» событие, от освещения которого не смогут отказаться СМИ.

— Может ли техническое проникновение в Ливию повредить системы ее жизнеобеспечения?

— Бомбардировки — да, кибервойны — нет. Они даже не заставляют компьютеры гореть. Тем более, возник новый опыт. И теперь США считают, что у них есть два новых сценария: А) Применить кибервойну, в случае если Россия нападет на Грузию, чтобы дать несколько дней на охлаждение ситуации; Б) Подготовиться технически, что обеспечить доступ к Интернету там, где его будут отключать.

— Если речь идет о манипуляции сознанием, то насколько оно эффективно на данном этапе?

— Изменения сознания заложено уж в самом определении этого вида действий. Уже в 1993 г. было предложено различать сетевую войну и кибервойну, отнеся последнюю исключительно к военным аспектам. А задачей сетевой войны определялось изменение или разрушение того, что знает население о себе и о мире вокруг. Так что с этой точки зрения и арабские революции, и оранжевая революция как раз работали на изменение модели мира, отвечая по-иному на вопрос, кто прав, кто виноват в сложившемся положении. Сетевая война — это борьба за знания, а измененные знания требуют изменений и физического порядка.

— Чем это может закончиться для арабского мира?

— В любом случае придет смена и омоложение власти, но принципиальных изменений, как можно увидеть и на примере Украины, это не принесет. В ряде случаев произойдет ослабление роли ислама, это, кстати, может быть и основной целью всех этих телодвижений, поскольку Запад заинтересован в более мягких формах ислама, разделению государства и религии. В принципе выделен набор факторов, который толкает прямо и косвенно молодежь мусульманского мира на терроризм. Вот с этими факторами и идет борьба. Например, помимо положения молодежи там есть и положение женщины в мусульманском обществе.

— Какие страны, на Ваш взгляд, наиболее преуспели в кибернетических войнах?

— Можно говорить о странах, которые уже совершали такие атаки. Это Китай по отношению к Тайваню, США и Великобритании. Это Россия, которая сделала первую масштабную кибервойну по отношению к Эстонии. Это США, которые вместе с Израилем разработали вирус для атаки на Иран, и атаковали его ядерные объекты. И так как практически все страны заняты защитой, то они готовы и для атак.

— Можно ли утверждать, что за кибернетическими войнами — будущее?

— В них есть важный плюс — они относятся к бесконтактным войнам, то есть, для нападающей стороны нет угрозы гибели личного состава. Плюс к этому не совсем ясны международные последствия: то ли это война, то ли еще нет. То есть, можно ли  в ответ запускать ракеты.

— Существует ли угроза для Украины быть атакованной таким образом? Если да, то откуда может исходить угроза и как от этого защитится?

— Угроза может быть исключительно в кризисной ситуации. А в рамках сетевой войны ведется все время то, что раньше называлось войной политической. Так, среди прочего, есть и влияние на союзников, нарушение отношений с ними. Поэтому одна сторона рушит отношения Украины с Европейским Союзом, а другая — с Россией.

— Ваш прогноз на будущее. К чему могут привести такие войны?

— Все это перераспределение власти под новые форматы. В арабских странах люди сидели и правили по 30-40 лет, поэтому они стали максимально уязвимыми и их поменяют до того, как они передадут власть уже своим детям. Если постсоветские государства также активно станут на эту стезю, они резко усилят свою уязвимость, и ситуация пойдет по такому же сценарию. Но это на поверхности. А если копнуть глубже, то надо реально заниматься строительством государств, облегчая, а не ухудшая жизнь населения. Мы уже двадцать лет штукатурим фасад здания, вместо того чтобы заниматься его водопроводом, канализаций, газификацией и ремонтом вообще.